Он ни разу не моргнул пока говорил, ну я и поверил, ага, купил у его блесну его умную, думаю, чё, раз до магазина  сомов доползает за час по шесть штук, до меня двадцать доползёт,  от реки до моёго дома близее ползти-то рыбе чем до магазина-то, ну…

Ну, я жене сказал что мол: «на рыбалку пошёл». Сам я из спальни вышел, в кухни окошку открыл, блесну как знамя труда повесил, сижу, клёва жду, ну…

Три часа ждал, не клюёт, не ползают сомы. Я пошёл глянуть на дорогу, может сом по старой дороге ползает к магазину, по привычке ишо, ага… Ничё следов не нашёл рыбных.

Пришёл домой опять, рыбачу дальше,  слышу за спиной у меня, в спальне, моя с мужчиной, пока я на рыбалке ушедший… Я так,  боком повернулся тихонько, чтобы сома не спугнуть, вижу траХторист у моей, ну, Серёга, с Сашкой, сменщик его ишо был, он рядом всегда кода работы до фига…

Ой, я так обозлился, я бы их бы, убил бы в тот бы раз бы, а как убить их, я вить на рыбалке весь ушедши… Как в том анекдоте, не знаю чё дома у меня делается… Тут ещё клёв начался, ага, кошка зацепилась… Да не за блесну, за ширинку…

Такие земляки у меня! Всё, уеду с деревни!  Пока ещё есть чё то, пока не всё спёрли.

Воруют же все, землячки,  всё норовят обдурить, побольше обрубить, вот если бы, неудобно даже говорить, но если бы,  обрезания у нас делали, мене ничё бы не оставили…

Главный вор, это Сергеич,  брат Палыча, зять Иваныча, друг стаканыча, ой способный он!

Он со свадьбы у меня, со стола, за раз, шесть поллитровок выносил – за щакой… за каждой, а у его рожа – шести щёкая… пихнёт их туда, пузырики,  ну, зубы перекинет как забор,  они там и лежат бутылки, под языком, язык у его  как лопата от снега… И ни чё ему скажешь, шестищёкая  ХАРЯ – он во всех спорах прав, даже когда молчит…

А по его милости, Сергеича ворюги, баню я  строил себе, дольше чем люди Кремль в Москве… С кирпича я строил,  ага, Сергеич мимо кучи моёго кирпича  раз пройдёт, всё, у меня полкучи, а у его уже кирпичей полные карманы – в плавках…

Это баба ему его,  сшила такие плавки утю-тю-тю-тюх — из парашюта, или  двух, здоровые… Участковый раз стал его обыскивать, Сергеича-то, мопед искал, залез в один карман с фонариком, как шахтёр в шахту, восемь дней по его плавкам ходил, нижрамши, не побрившись, хорошо ещё с женой был…

Всё, уеду… Под Москвой куплю домик, заживу как человек, что я кирпича не сопру-то там… Может там таких человеков нету, как Жора наш Пиндюк, с большой буквы Пиндюк, ну фамилия его такая Пиндюк… Такой он Пинд, ой…

Бутылку раз скинулись с им, взяли, Жора и говорит:

— Давай  поспорим, тот больше выпьет, кто ширше зевнёт!

Додумался же,  собаки он  не кобеля сын,  мне то зевать не привыкать, я же работал в пожарке, это в тот месяц, когда всё в районе сгорело начисто…

Ну поспорили с Жорой, я как зевнул на победу,  сразу, без разминки, помню что за ухами тока моими кость хрустнула, в месте где спина кончается и ноги начинаются, ишо этим местом обзываются… И всё, и рот мне в открытии заклинило, поднялась верхняя губа — как капот у ЗИЛа, мне с кабины  и не видать нихрена…

(слёзно) Заклинило, месяца два питался как дурак, руками себе живал  помну, помну, и в воронку свою кидал, ага…

Тода мне все туда, в пасть кто чё кидали, так ради интереса, кто семечки, кто сигареты. Сказать не могу матерно, ни как не могу, так тока языком помахаю в роте, проветрю и всё…

Всё из-за водки, я теперь на её смотреть не могу, да, проявил силу воли, не  смотрю и всё, пью её с закрытыми глазами щас…

Уеду от сель,   из деревни пока жив я ещё, пока  в организме ещё  себя чувствую, после земляков.

А ноги у меня, какие больные стали, болят как клюв у пожилого дятла по бетону… это тот же Жора мне, ага,  кроссовки продал, специальные кроссовки для ног, я ему говорю: «Жорж, они мне жмуть, и всё, прям до матери до ё»!..

У меня сорок третий, а он принёс сорок первый, это первый, а второй сороковой… Жмуть.

Жорик говорит: «Немного пожмуть, и бросют как разносишь».

Не знаю, скоко их носить ишо тот «Адидас», в смысле один кроссовок Адидас, а второй, старше который, то «Рибок»… совместного производства, а шнурки то наши, хорошие с проволоки, с тройки, ага…

Третий год их ношу, они не разносилисЯ почему-то,  у меня пальцы тока согнулися, нога как у воробья на проволоке,  ногти внутри ладошки ноги…

Жорка правда, мне в извинение за свои обутки, подарил коня, как говориться дарёному коню в зубы не сморят…

Лучше бы смотрели,  у меня на всю Россию один такой конь, который когда ржёт, сильно шепелявит, тварь беззубая, хожу весь в слюнях от него…

И я не пойму, ну,  с какого места он ржёт когда ест?..

Ладно, я уезжаю, устал от земляков…

Один мне это наш Стасик, ведро крови выпил. Ну этот Стасик, тот который всё время курит, ну, пальцы у его уже жёлтые все от сигарет — на ногах, руками-то он не курит, они заняты всегда, руки то, он же ими пьёт да закусывает… А ногами хорошо у его получается курить, он ими и спички подчиркивает, гибкий он сильно. Повезло, он полюбил Валю, а у ей муж  – каратист, да с братом…

Вот он мне  говорит весной: «Што бы картошку  червяк ни какой не грыз, ты сади каждую картошку в банке, с под майонеза, да с под сгущёнки, ну»..

(слёзно) Положил я картошку  в банки тода, и молодую её похоронил  т. е. посадил… жду, середина лета а её нету, я ждал её с тяпкой в огороде, кто без банок посадил тот огрёб давно,  а у меня нету ничё…

 Я и кричал её, аукал: «Картошечка, доченька, вылезайка срочненька»…  она ни услыхала да не вылезла, как вылезти ей,  я ещё крышками банки закрыл…

Уеду с деревни. Кода у меня желудок болел,  Стасик мне подсказал: «Ты, что бы желудок не болел, ешь как китайцы палочками, деревянными, у их ничё не болит, у жёлтых»…

Так и сказал,  сволота,  ну, я послушал, ел  палочками месяц, и ничё, тока весь рот в занозах, и руки устали, чё легко что ли, лапшу двумя черенками от лопат ворочать… грёб ими лапшу как на вёслах, против струи течения реки…

Всё, надо отсюдова, отрываться, пора собираться…

А куды на хрен мне собираться, к кому ехать, куда я там, кому нужен, кому сдался?!.

Тут-то я всю жизнь прожизнил на Катуни, тут всё же земляки, ну,  ага, вот десять лет назад хата моя сгорела, со всем барахлом в пепел, так земляки сгреблись в кучу, и безо всякого, мене новую домину сложили, считай за спасибо.

Кормили семью, кто чем, одёжу опять же дали. И болел я кода, тоже,  так в район в больницу соседи приезжали, бананы давали, конфеты, ага… Вот…

Так што, тут я и останусь, с земляками, сжились уж, бывает кода и конечно ругаемся, но чаще-то миримся, по-другому у нас не бывает.

Мы же вить земляки, с одной земли, это вот, откуда чё, ну, а так вот и ведётся, ну, ага…